Материалы летописей позволяют предположить, что в древности существовало несколько архаичных форм брака. У древлян, радимичей, вятичей и северян бытовало «умыкание» невест, которое происходило обычно по предварительному сговору. Действо похищения разворачивалось чаще всего на игрищах и плясках у воды. Умыкание невест обычно происходило «у воды на праздниках в честь богини «женитвы», - Лады, которые начинались ранней весной, на Красную горку, и продолжались до середины лета - дня Ивана Купалы.
Существовали такие обряды закрепления брака, как плескание водою (как способы закрепления брака), вождение вокруг дуба. Что же касается «купли жен», известной многим славянским народам, то об этом до сих пор нет единой точки зрения, так как термин «вено» толкуется по-разному. Традиционно русская историческая литература рассматривает «вено» как плату за невесту. В то же время существуют документы, позволяющие рассматривать «вено» как синоним «приданого», что исключает существование купли. Эти формы брака без сомнения сопровождались определенными обрядами и обычаями, которые отражали религиозные представления народа, социальные и юридические нормы, народное искусство.
С распространением христианства, которое с конца Х до начала ХI века стала главенствующей религией, началось формирование традиционного свадебного обряда: стали обязательными церковные браки, исчезли или трансформировались старые брачные обряды и обычаи; церковь стала бороться с «бесовским действом» - народным свадебным обрядом было церковное благословение.
У славян свадьба как система обрядов, закрепляющих брак, сложилась примерно к XV веку, определилась номенклатура свадебных чинов (участников свадебного торжества), была принята особая свадебная одежда, атрибутика, пища, сложился свадебный фольклор. А первые специальные описания русской свадьбы датируются лишь серединой XIX века.
Свадьба была очень разнолика: каждая деревня старой Руси имела свой неповторимый бытовой уклад, соответственно разнились и свадебные обычаи («что город, то норов, что деревня, то обычай»). Свадебный обряд состоял из множества различных по характеру и функциям элементов, в которых переплетались языческие верования и христианская религия. Причем, если в брак вступали девушка и парень или праздновалась свадьба вдового мужчины с девушкой, то соблюдались все обряды свадебного ритуала. Если вдовый мужчина или молодой парень женились на вдовой женщине, заключение таких браков обрядом не сопровождалось.
На Руси женить молодых было принято рано «чтобы не забаловали», родители пытались уберечь своих чад от соблазнов холостой жизни.
Первоначально свадебный обряд был связан с магией, недаром до сих пор старики в пословицах упоминают, что главное на свадьбе - обвести молодых вокруг печного столба, дерева и т. п. Переход девушки из рода отца в род мужа влёк за собой, по представлениям, и переход под покровительство духов мужнего рода, и обставлялся специальными оберегами, способствующими чадородию, плодородию и здоровью молодых. Постепенно, с изменением мировосприятия, свадебный обряд стал осознаваться как эстетическое действие, своего рода игра. Мало кто из женихов и сегодня, перенося невесту в дом через порог на руках, знает, что это делалось с целью обмануть домового, заставить его принять девушку как новорожденного члена семьи, который в дом не входил, а в доме оказался. Но обряд этот распространён повсеместно благодаря своей красоте: мужчина демонстрирует им свою силу и любовь к молодой жене. Так и другие обряды: одни сохранились из-за поэтичности формы, другие - благодаря традиции, «деды наши так делали».
Обычно девицу для юноши его отец выбирали лично, сообщая об этом сыну, когда свадьба уже готовилась. Сватом обычно становился или он сам, или пожилой родственник молодого, крестный, уважаемый друг семьи. И уже тогда начали появляться понятие «профессиональной свахи». В те годы на Руси все браки начинались с хлопот свах. Это был почти клан особенных людей, устраивавших судьбы молодых. Это была настоящая профессия, уважаемая и прибыльная. Во-первых, свахи хорошо знали рынок невест и женихов, поэтому, обратившись к хорошей свахе можно было узнать, какие девки на выданье, их характер, поведение, не замечены ли в чем дурном. Сваха смотрела, хороша ли невеста, умна ли, «не безъязычна ли и речью во всем исполнена». В ее обязанности входило провести предварительную разведку, разузнать какое приданое дается за невестой, в чем оно состоит.
Но иногда, первый шаг начинался и со стороны родителей невесты. Желая сбыть дочку, родители засылали к жениху сваху, если родители жениха соглашались, то приступали к сватовству обычным порядком.
Сватовство часто совершалось тайно, чтобы в случае отказа можно было избежать нежелательной огласки. Гости, приехавшие в дом к невесте, несколько минут молча смотрели на хозяев – таков был обычай. Родители жениха присматривались к родителям невесты.
Для ритуала сватовства характерна символичность. Сваты в иносказательной форме высказывали желание юноши взять в жены девушку из дома, который они как бы «случайно» посетили. В каждой местности существовала система условных знаков, заменявших прямое согласие на брак или, тем более, отказ. Так, в Белоруссии и на Украине символом отказа могла служить вынесенная сватам тыква, в западных областях желанного свата потчевали пирогом, нежеланного - приглашали чистить картошку, если незваные гости совсем уж не подходили, родственники невесты, желая отказать жениху, начинали подметать пол в доме, стараясь, чтобы пыль летела на сватающихся гостей.
Бывали случаи, что если дочь некрасива собой, то вместо нее приводили другую или даже служанку. Если впоследствии обман с невестой открывался, то брак мог быть расторгнут, но это случалось очень редко.
При удачном сватовстве составлялся уговор, писалась рядная записка, где означалось, в какое время состоится свадьба и включающая доскональные сведения о том, какая за невестой обещана недвижимость, а также серебро, золото, ювелирные украшения, мебель, скот и даже люди, крепостные крестьяне. От жениха ничего не требовалось. Подписавши бумагу, никто не мог отказаться от принятых на себя обязательств.
Родители невесты должны были доставить приданое до свадьбы, если это нарушалось, платили неустойку (солидную сумму), реже это могло послужить причиной для расторжения уговора.
Ежели сватовство оказывалось успешным, после обсуждения росписи приданого обычно через неделю назначались смотрины.
Сам жених до свадьбы видеть невесту не мог. Очень редко, если женихом дорожили, а он настаивал на том, чтобы самому видеть невесту, родители девушки могли разрешить взглянуть на нее, но тогда, отделаться ему было уже почти невозможно. Если вдруг невеста совсем не нравилась, тогда с женихом заключали договор о том, чтобы он молчал о смотринах. Если же договор был нарушен, тем более молодой женился на другой – это считалось позором, и жених выплачивал «неустойку».
Основной задачей смотрин и сватовства было заключение имущественных договоренностей, определение экономической основы нового брака.
В тот же день «били по рукам», решали вопросы организации свадьбы, распределяли свадебные чины. Жених и невеста уподоблялись князю и княгине, сама свадьба - княжескому пиру, потому и многие свадебные чины именовались подобно: большими боярами - близкая родня и почётные гости, меньшие - родня дальняя и гости попроще. Обязательно избирался дружка - часто это был не просто весельчак, балагур, а способный уберечь свадьбу от порчи знахарь. Тысяцкий - воевода, начальник свадебного поезда - крёстный или дядька жениха. У дружки-шафера всегда был помощник - полудружье. Невесте полагалась подневестница, жениху - подженишник. Их основная роль - держать венцы над молодыми во время венчания. Нередко на свадьбу из родни невесты выбиралась постельница, в задачи которой входило охранять от порчи постель молодых по дороге из родительского дома невесты, во время свадебного пира в доме жениха. Она же продавала постель, набивая цену порой выше, чем «стоила» невеста на бранье.
Пока родственники распределяли роли, накануне венчания, невеста справляла «баню» и «девичник».
На девичник и свадьбу звали вопленниц («вытниц», «подсказух»), которые, как явствует из названия, выли и причитали, пели обрядовые песни, возглавляя хор подружек невесты и вводя невесту и окружающих в то особое состояние, когда голосить начинали все. В песнях славили девичью волю и сладкую жизнь у матушки с батюшкой, плакали о ее горькой доле в замужестве.
Девушки помогали украшать приданое, шили дары, ещё с вечера делали «девью красоту» - украшали соломенную или льняную косу лентами, цветами; расчёсывали волосы невесты.
Утро свадебного дня начиналось вновь с причета невесты. Фактически продолжался девичник - прощание с красотой, с подругами, с родительским домом. Наряжали невесту, а в доме жениха шли свои обряды: подготовка к бранью. Свадебный возок украшался ещё с вечера; утром мать чесала сыну кудри - он ведь тоже прощался со своим холостяжеством. Чтобы уберечь парня от «сглаза», крёстная мать иногда сажала его на квашенку, крестообразно вырезала из головы по пучку волос, и подпаливала места срезов. Одевали жениха, как и невесту, во всё новое - рубаху, вышитую невестой, пояс, сотканный ею же...
В древности во время бранья устраивались кулачные бои между родами жениха и невесты, в ходе которых родственники невесты, оказав символическое сопротивление родне жениха, сдавались.
Во многих традициях сваха невесты перед приездом свадебного поезда мела дорогу перед домом. А потом, иногда же накануне, она отправлялась в дом жениха приготовлять брачное ложе. Существовало верование, что лихие колдуны и колдуньи могут внести порчу и нагнать злых духов в тот дом, где рядят свадьбу. Против этого делались разные средства. Брачною комнатою избирался сенник, часто нетопленый, чулан или баня. Необходимо было, чтоб на потолке не было земли, чтоб, таким образом, брачная спальня не походила ничем на могилу. В сенник приносили лари с зерном, бочки.
Обязательным обрядом после встречи поезжан был выкуп косы и места рядом с невестою. Платил обычно дружка, необязательно деньгами, часто сладостями, девкам - по ленте. Косу продавал младший брат, у белорусов - сестра невесты.
Перед отъездом к венцу молодых благословляли иконой и хлебом родители девушки. Отец вкладывал правую её руку в руку жениха со словами: «пой, корми, обувай, одевай, на работу посылай и в обиду не давай!». Невеста, уходя из дому, причитала, даже если брак ей был по душе. «Наплачешься за столбом, коли не наплачешься за столом» - говорила пословица.
К венцу ехали с песнями, возвращались вновь под песни.
Перед венчаньем гостей и молодоженов приглашали к столу, но и там, сидя рядом с невестой, будущий супруг не видел лица невесты – на ней было плотное покрывало – прообраз сегодняшней вуали. Лицо девушки открывали, чтобы только совершить обряд причесания, который совершала сваха. Для этого между сидящими рядом женихом и невестой держали материю, скрывающую невесту от будущего супруга и его родственников. Иногда, на несколько минут к ним подносили зеркало, чтобы жених через него смог увидеть свою суженую, при этом он мог дать знак, подмигнув ей или чуть поклонившись, если понравилась.
Обычно после 4-5 перемен кушаний сваха, обращаясь к родному отцу невесты спрашивал разрешения вести молодых «чесать и крутить», то есть венчать.
Кольцо, которым обмениваются при венчании, первоначально появилось на Востоке, где его заимствовали древние греки, потом оно перешло к римлянам, а затем распространилось по всему миру. Кольцо, надеваемое невесте после помолвки, служило знаком ее будущих намерений и тесно связано с бытовавшим некогда обычаем купли женщины. С этого момента кольцо как бы давало знак другим мужчинам, что эта женщина «уж не продается».
В 800 г. папа римский Николай объявил о праве использования колец христианами, и с того дня кольцо стало служить знаком не только материальной сделки, но и означать «верность, постоянство и целостность любви». Оно должно было напоминать людям о святости брака.
После венчания снова устраивали застолье, но уже в доме жениха, невеста была уже открыта, девичий венец сменен на «бабий убор» - повойник.
По дороге в дом жениха, как считалось, свадьбу можно было легко испортить недоброму человеку, поэтому дружка соблюдал все меры предосторожности: читал молитвы и заговоры, убирал с дороги камни, на которые могло быть напущено колдовство.
Односельчане нередко останавливали свадебный поезд, загородив дорогу и выставив хлеб-соль. Это считалось добрым знамением, за это поезжане угощали их вином. Громкие звуки отпугивают нечистую силу, - и с ружьями навстречу поезду выходили парни, стреляли в воздух. И им доставалось угощение.
У родного дома жениха со свитой встречала мать, одетая в вывернутый тулуп; посыпала сына с невесткой овсом, пшеном, - всё это должно было оберегать молодую пару и сулило богатство. Выходил и отец жениха, они вдвоём с матерью благословляли молодых, провожали за свадебные столы. На пиру в основном пелись величальные и корильные песни; величали невесту с женихом, родню. За величание полагалось одаривать поющих, угощать. Задержка угощения - и певицы сейчас же заводили корилку тому, кого только что расписывали всеми красками.
Перед тем как покинуть свадебный пир муж, в знак своей власти, ударял будущую спутницу своей жизни по спине плетью, полученною от тестя. Это символизировало переход молодой женщины от одного «хозяина» к другому.
После этого в положенное время молодой муж уводил суженную в сенник. Молодых сопровождали все гости и если кто-то случайно перебегал дорогу «свадебному поезду», то мог и попасть под саблю возглавляющего процессию ясельничего.
Провожали молодых на покой обычно в баню, в клеть, на сеновал и даже в хлев. Жена обязана была снять с мужа сапоги, демонстрируя свою покорность, и подать плеть. Если ей удавалось снять прежде тот сапог, в котором была монета, молодой жене в знак того, что он будет содержать её. это значило, что ей будет счастье, а в семье достаток, в противном случае значило - что ей придется угождать мужу всю жизнь и разувать. Другой дошедший вариант обряда разувания супруга, бытовавший в Сибири и за Уралом – жена моет ноги супругу. (Подобный же обряд существует и в Скандинавских странах. Когда молодые люди заигрывают и предлагают девушке «помыть ему ноги». Это не прямое оскорбление. Это как раз намек на старинную традицию.)
Когда молодые в сеннике, а гости пировали в комнате, около сенника ходил с обнаженным оружием ясельничий для предохранения от всякого лиходейства. Через некоторое время он справлялся о здоровье жениха, если тот отвечал, что в хорошем здравии, это означало, что доброе дело свершилось, ясельничий говорил это гостям и те шли кормить молодых. Тысяцкий открывал спальню молодых (ключи хранились у него), и свахи шли за простыню или рубахой молодушки. Этим предметам придавалась большая магическая сила, через них невесту навсегда могли сделать бесплодной, и свахи относились к своим обязанностям со всей серьёзностью. Если невеста «честная» - о дверь спальни били горшки, наряжали упряжку и ехали утром за родителями невесты (после венца на пиру у жениха их не было), приводили и начинали угощать и величать. В противном же случае лошадям привязывали вместо цветов старые веники, рваные тряпки; родителей невесты в этом случае величали так, что они частенько загодя прятались. Им подавали «на угощение» рюмку без дна.
Второй день свадьбы назывался «пирожными столами». Если молодая доказала свою невинность, все гости наряжались в красную одежду, повязывали красные же платки на шесты и с такими знамёнами шествовали по селу. Нередко пришедших гулять второй день встречали шуточной «баней». В этот день молодожёнов ждало множество испытаний: и сор от денег отделять, и дрова колоть в доме на полу, и гостей блинами почивать, и дары принимать. Свадебный каравай, испечённый в доме невесты ещё до воскресенья, украшенный «шишками» из теста или фигурками птичек, на юге России ещё и свадебным деревцем, наконец разрезали и угощали гостей.
После свадьбы еще в течение нескольких дней (порой до месяца – в зависимости от состоятельности семей и местных обычаев) продолжались гуляния.
www.c-culture.ru
|
